Погиб в 1943 году. Я достаю бланк и читаю официальные строчки: «Снайпер, рядовой Рябов Владимир Алексеевич значится в числе пропавших без вести на фронте Великой Отечественной войны в сентябре 1943 года».
Я никогда не знала его — моего прадедушку, и лицо на пожелтевшей от времени фотографии мне незнакомо. Молодой, улыбчивый, крепкий. И вдруг в его облике улавливаю что-то напоминающее черты моей бабушки, мамы и мои собственные. Только тогда понимаю, что я с ним одной крови.
Как мало я знаю о тебе, рядовой Владимир Рябов! Почти ничего. Перебираю документы, письма, листаю страницы семейных альбомов. В них — судьбы людей прошлого века. Но жизнь — не клубок ниток, попробуй-ка размотай жизнь человеческую.
Перед войной Владимир Рябов работал электриком в прокатном цехе № 1 Златоустовского металлургического завода. Семья: жена, трое малолетних детей, должен был родиться четвёртый. Тяжёлая, но мирная жизнь. Война ворвалась неожиданно, принеся с собой голод, горе и страх потерять близких людей. С первых дней войны мужчин стали забирать на фронт. Уже намного позже, когда стало ясно, что фронт и тыл едины, что в тылу трудовым подвигом куётся победа, специалистам-металлургам давали бронь. Но Владимир Рябов в это время уже воевал.
Я часто думаю о том, что он видел, что ему пришлось пережить. Те редкие весточки, приходившие домой в стёршихся на сгибах треугольниках, читали вместе. Хранились они в маленьком коричневом чемоданчике, который берегли много лет как семейную реликвию. Благодаря документам и удалось восстановить фронтовую биографию рядового Рябова.
В 1943 году оборвалась хрупкая нить жизни, письма с фронта с тех пор больше не приходили. И вновь скупые архивные строчки: врач военного госпиталя сообщил семье, что В. Рябов был ранен, потерял зрение и был отправлен в тыл. До родного города он так и не добрался. Поезд, в котором везли раненых, фашисты разбомбили…
— Выживали, — говорит моя бабушка, неохотно рассказывая о военном лихолетье. — Ели оладьи из картофельных очисток, летом в лесу собирали ягоды, грибы, кислицу. Уральская природа охотно делилась своими богатствами. Держали кое-какую животинку, а иначе семье, где старшему ребёнку было 7 лет, наверняка бы не выжить. Выручала корова-кормилица: она-то и угощала нас молочком. Одиночества не было: каждый чувствовал, что он не сам по себе, а часть огромного, живого и доброго сообщества. Да, доброго, несмотря ни на что. А вот долгожданного сына Юру, который родился после начала войны, наш отец так и не увидел.
…Война. Для меня это что-то тёмное, огромное — вроде зимнего неба с неумолимо холодными звёздами. А ещё — бесконечно долгое, как дорога, по которой однажды вместе с другими мужчинами ушёл мой прадед на войну, да так с неё и не вернулся. Я знаю, что никогда не откроется дверь и через порог не перешагнёт солдат — молодой, улыбчивый, пропахший пороховой гарью. Не бросит в угол скатку шинели и походный котелок, не обнимет жену и своих ребятишек.
Он погиб ради того, чтобы над миром звучал весёлый детский смех, чтобы ярко сияло солнце. И я верю, что пока мы, молодое поколение, помним о подвиге наших солдат в годы Великой Отечественной войны, осознаём великую цену жизней, отданных за нас в те далёкие годы на полях жестоких сражений, пока бережно относимся к тому великому прошлому, жизнь будет непобедимой и бессмертной.
